тут как тут!»
– Здорово живешь, Йеся, извини, я на минутку!
– Присаживайся, соседушка, – поменяла гнев на милость Марго, доставая тарелку из шифоньера для нежданного гостя. – Щи свеженькие, попробуй!
– Благодарствую, Маргарита Павловна, не откажусь, коли так!
– Рюмочку?
– Ну что ты спрашиваешь, Марго, когда Владимир Абрамович от рюмочки отказывался?
– Спасибо, соседушка, вот жена у тебя, Иосиф Моисеевич, загляденье! Понятливая! Заботливая!
– Будь здоров и не кашляй! Да не заглядывайся! – буркнул Белькович, недовольно чокаясь с соседом.
Уже через полчаса два соседа, сидя на завалинке после сытного обеда и выпитой поллитры, рассуждали на вариации темы «Ты меня уважаешь?». Горячительная влага согрела не только трубы, но и душу, поэтому обычно грозный Белькович раздобрел, обмяк и растаял при одной только мысли, что какую-нибудь бумажечку можно оформить и на соседа. Не зря же он ему водку наливал!
– Абрамыч, на, подпишись за моего кабана!
– Давай, – охотно согласился сосед. – А где?
– Вот тут!
Сосед подписал акт на фиктивную сдачу кабана от своего имени, и теперь Белькович с легкостью мог отчитаться, что он получил за выращенную скотину 274 рубля и 25 копеек.
11
Вера Андреевна шла по непыльной дороге, то там, то сям переступая через не высохшие после дождя грязные лужи. Она направлялась к оперуполномоченному Горунову узнать новости о судьбе своей анонимки про деятельность Оршицкого райпотребсоюза. Судя по всему, какое-то движение анонимка уже должна была получить, и женщина, мечтающая наказать нерадивого мужичка, отказавшего в ее скромном похотливом желании, пребывала в приподнятом настроении от предвкушения услышать подробности об осуществленной мести. Вдруг вдалеке у магазина она заметила две до боли знакомые фигуры – бывший муж с новой пассией направлялся в сторону автомобиля с покупками.
У Веры Андреевны защемило в груди от обиды – не столько от того, что ее какое-то время назад оставил муж, а скорее потому, как он заметно преобразился с молодой женщиной. Он и сам помолодел, постройнел, оттого уже казался выше ростом и – о боже – стал элегантным и обходительным с дамой, чего в прежней жизни за ним никак не водилось. Ну когда это он открывал двери автомобиля перед ней? В их жизни и автомобиля-то никогда не было, так, считанные поездки в такси. «Что такого в ней он нашел, чего нет во мне, образованной и уверенной в себе? Ничего, ничего… погуляешь и вернешься, кобелина…» – думалось Вере Андреевне, на мгновенье остановившейся на перекрестке дорог. Хорошее настроение от предвкушения мести заведующему овощным складом заготовительной конторы растворилось как дым, и теперь уже грузная дама в скромном серо-черном одеянии, не глядя по сторонам, зашаркала на стоптанных каблуках в сторону районного отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности.
– Ну что, Вячеслав, чем порадуешь?
– Да ничем, Вера Андреевна, не могу вас ничем порадовать. Рапорт я подал, но прокурор оставил его без движения. Недостаточно фактов. А улик и вовсе нет! – недовольно бурчал себе под нос Горунов, приглашая Веру Андреевну присесть на стул у стола.
– Значит, надо организовать серию анонимок, одной не поверили, а сотне поверят!
– Ох, да где ж их взять? Да еще чтоб не под копирку?
– Нам надо, мы найдем! – парировала женщина, не привыкшая отступать перед трудностями.
Горунов отлично понимал всю безвыходность ситуации с анонимками, уж больно влиятельная контора районная потребкооперация во главе с без пяти минут Героем Социалистического Труда Марком Наумовичем Бородиным. К тому же ему непонятно было, что движет этой властной партийной дамой: уж явно не желание просто так вывести всех преступников на чистую воду. Чем ей насолил Бородин? Или кто-то иной? Хотя, безусловно, зацепиться в деле было за что, поскольку, по сравнению с государственной торговлей с ее бесконечным товарным дефицитом, в этой конторе всегда было чем поживиться. Сама система потребительской кооперации позволяла получать большие деньги всем, кто работал в этой сфере. И все же не пойман – не вор, а как поймать, если на любые проверки посылаются прикормленные ревизоры? И прокурор не дает вникнуть дальше своего носа. Горунов не только носом, всем нутром чувствовал, что в кооперации осуществляется хищение в особо крупных размерах. А хищение в особо крупных размерах, как известно, не может осуществляться в одиночку. И здесь наверняка зарыта круговая порука, но пока нет сотни анонимок, делать нечего. Остается только бороться с мелкими рыбешками, на которых не наложит вето прокурор.
12
Марк Наумович обычно возвращался домой затемно, и потому не всегда его с ужином дожидались верная жена Соня и три дочери.
– Ужинать будешь? Я разогрею.
– Устал, чаю бы попил, только умоюсь.
В настенном зеркале ванной комнаты на Марка Бородина глядели большие глубокие усталые глаза пятидесятилетнего мужчины, который все чаще не понимал череду событий, не соответствующих придуманному им самим идеальному устройству мира. Смыв с себя суету дня, Марк Наумович зашел на кухню и ахнул от удивления. На столе горели праздничные свечи и любимый киевский торт.
– Праздник?
– Девочки не дождались, ушли спать. Какой день сегодня, не помнишь?
– Нет.
– Наша с тобой годовщина.
– Милая, прости, забыл.
Как часто он помнил о своих обязанностях, судьбах и проблемах начальства и подчиненных, забывая о таких простых семейных и дорогих сердцу вещах. И теперь, стыдясь забывчивости, он молча поцеловал любимую спутницу жизни. От нахлынувших воспоминаний молодости, прошедшей в годы военного лихолетья, деревенской нищеты и постоянного изнурительного труда, он размяк, поддаваясь, казалось бы, позабытому острому романтическому чувству любви к самой дорогой женщине на свете, как будто дарованной свыше.
Соня после рождения детей давно уже работала библиотекарем, она всегда много читала, а потому была интересной собеседницей в самом изысканном обществе. Но кроме необыкновенной образованности Соня обладала удивительной интуицией предстоящих событий, как будто видела то, что непременно сбудется. И чувствовала людей как никто другой.
– Какой груз ты несешь, зачем обременяешь себя мрачными мыслями?
– Не понимаю, что происходит вокруг, устал без толку крутиться и ничего не получать взамен.
– А что ты хочешь взамен?
– Я не понимаю, почему все хотят только брать и ничего не отдавать, – устало гладил жене руку Марк Наумович.
– Ты отдаешь, этим пользуются все люди, кто тебя знает. Разве этого мало? Что же тебя тяготит?
– Разве мы за это воевали? Почему все так?
– Как?
– Из-под полы, все по принципу: ты – мне, я – тебе. Откуда этот чертов дефицит во всем? Схватить на халяву и удрать поскорей?
– Видишь ли, еще на заре советской власти, когда встал вопрос о модернизации страны, теоретики и большевистские лидеры
